В декабре нынешнего года исполняется 85 лет со дня спуска со стапелей судна, которое с середины 50-х до начала 80-х годов прошлого столетия было флагманом дальневосточного морского пассажирского флота. С паротурбоходом «Советский Союз» связано множество с
В декабре нынешнего года исполняется 85 лет со дня спуска со стапелей судна, которое с середины 50-х до начала 80-х годов прошлого столетия было флагманом дальневосточного морского пассажирского флота. С паротурбоходом «Советский Союз» связано множество самых невероятных легенд и мифов.
Одни «знатоки» рассказывали, что первоначально судно было столь огромным, что не могло развернуться в бухте Золотой Рог и его пришлось чуть ли не наполовину обрезать, другие утверждали, что первоначально судно называлось «Адольф Гитлер» (по другой версии – «Великая Германия») и якобы по этой причине немцы поклялись утопить его при первом удобном случае. Механизм появления последней легенды в принципе понятен. В октябре 1955 года (за полтора года до появления «Советского Союза» во Владивостоке) на рейде Севастополя взорвался и затонул, унеся с собой в пучину более 600 человек, линкор «Новороссийск». Он также был получен по репарациям, входил прежде в итальянский ВМФ и назывался «Джулио Чезаре».
По стране немедленно поползли слухи (они, кстати, гуляют до сих пор) о том, что «Новороссийск» взорвали мстительные итальянские боевые пловцы, которые, к слову сказать, по праву считались лучшими в мире. А потому многие дальневосточники были убеждены, что «Советский Союз» специально «сховали» на самый дальний бассейн - подальше от мстительных «фрицев»…
Было немало и других легенд, связанных с судном, которое носило четыре (!) названия. Но его реальная история – в тексте, который мы публикуем ниже.
По имени президента
Перед Первой мировой войной Германия находилась на втором месте в мире по тоннажу, уступая только безусловному лидеру – Англии. Ведущей судоходной компанией Германии являлась компания Hamburg-Amerikanische Packetfarhrt Aktien-Gesellschaft (HAPAG), которая имела в своём составе несколько крупнейших пассажирских трансатлантиков, некоторые из которых в своё время обладали «Голубой лентой Атлантики». Президентом компании, приведшим её к процветанию, был Альберт Баллин (Albert Ballin, 1857 – 1918). Долгое время лозунг компании гласил: «Величина и комфорт превыше скорости».
После поражения Германии по условиям мирного договора практически весь немецкий флот был разделён между победившими союзниками. Альберт Баллин не смог пережить крушение компании и 9 ноября 1918 года, в день капитуляции Германии, покончил жизнь самоубийством.
После смерти Альберта Баллина новое руководство компании HAPAG сделало упор на строительство грузопассажирских судов, доступных для широкого круга пассажиров, на которых оптимально сочетались удобство, надёжность и разумные цены. В соответствии с этой концепцией в компании было принято решение о строительстве четырёх однотипных трансатлантических лайнеров. Строительство этих судов стало своеобразным символом возрождения Германии.
Первое судно серии, названное в честь бывшего президента компании Albert Ballin, было заложено 24 августа 1921 года на судостроительном заводе «Блом и Фосс» (Blohm & Voss) в Гамбурге и получило строительный номер 403. 16 декабря 1922 года судно было спущено со стапелей, а 17 июня 1923 года передано заказчику – компании HAPAG.
О большом внимании к строительству судов этой серии говорит тот факт, что второе судно серии Deutschland было спущено со стапелей 28 апреля 1923 года в присутствии рейхспрезидента Фридриха Эберта (Friedrich Ebert). Несколько позже были построены ещё два судна – Hamburg и New York.
В свой первый трансатлантический рейс из Гамбурга в Нью-Йорк с заходом в Саутгемптон (Великобритания) Albert Ballin вышел 4 июля 1923 года. Продолжительность перехода составила 10,5 суток.
Двухвинтовой пассажирский лайнер имел валовую регистровую вместимость 20 815 тонн, длину 191,2 метра, ширину 24 метра. Две паровые турбины развивали суммарную мощность на валу 13500 л. с., что обеспечивало эксплуатационную скорость 15,5 узла и максимальную скорость до 16,5 узла. Лайнер мог принимать 250 пассажиров в 1-й класс, 340 пассажиров во 2-й класс и 960 пассажиров в 3-й класс. В качестве топлива использовался мазут. Внешней особенностью судна были четыре мачты с грузовыми стрелами и своеобразные очертания носовой части. В своём рекламном буклете компания HAPAG обращала особое внимание пассажиров на следующий момент: «Помимо множества разнообразных новинок, призванных сделать путешествие на борту нового судна богаче и разнообразнее, для пассажиров всех трёх классов в течение всего рейса будут показывать кино. Особенно приятно это будет в дождливые и холодные вечера, когда пассажиры не смогут оставаться на палубе». В 1932 году на борту судна стали демонстрировать звуковые художественные фильмы.
Привлекательность судов типа Albert Ballin в значительной степени была обусловлена устройствами для успокоения качки, благодаря которым даже при значительном волнении моря суда испытывали плавную и ровную качку, а крен судна не превышал 5 градусов. Американские путешественники дали этим судам почётное название «Суда антиморской болезни». Суда типа Albert Ballin оказались достаточно экономичными в эксплуатации и вскоре стали весьма популярны среди пассажиров.
Перемены судьбы
Стремление улучшить дизайн судна и усовершенствовать его конструкцию приводило к постоянным перестройкам и модернизациям. На судне удлиняли и укорачивали дымовые трубы, делали перепланировку пассажирских кают. В 1927 году лобовую часть надстройки сделали полностью остеклённой. В конце 20-х годов скорость судна стала недостаточной, и 11 сентября 1929 года Albert Ballin стал на модернизацию. В ходе модернизации на судно установили четыре новых котла и две новые активно-реактивные паровые четырёхкорпусные турбины завода «Блом и Фосс».
После модернизации валовая регистровая вместимость судна достигла 20 931 тонны, а эксплуатационная скорость судна выросла до 19,5 узла.
Однако испытания, проведённые в начале 30-х годов, показали, что форма корпуса судов далека от оптимальной и при удлинении корпуса примерно на 10 метров для обеспечения скорости 19,5 узла потребуется менее 20 000 л. с. мощности, что даст значительную экономию топлива. После этого было принято решение удлинить все суда этой серии примерно на 12 метров и изменить форму форштевня.
Модернизацию проводили в доках № 5 и № 6 судостроительного завода «Блом и Фосс». Когда первое судно квартета Hamburg прибыло на завод, в доке № 6 уже стояли друг за другом все четыре носовые части, каждая весом около 600 тонн. Следом подобную модернизацию прошли Deutschland, New York и последним - в июле 1934 года – Albert Ballin. В результате модернизации судно получило наклонный форштевень, что обеспечивало значительную экономию топлива. Максимальная скорость судна возросла до 21,5 узла, тоннаж достиг 21 131 тонны, а максимальная длина составила 205,2 метра.
Вскоре после этого по требованию пришедших к власти нацистов (Альберт Баллин был евреем) судно было переименовано и стало называться Hansa.
В свой последний рейс в качестве пассажирского лайнера судно вышло 27 июля 1939 года, после чего было передано военно-морскому флоту Германии в качестве плавбазы.
Участвуя в беспримерной в истории эвакуации людей и ресурсов из Восточной Пруссии и Померании, 6 марта 1945 года Hansa подорвалась на мине недалеко от порта Варнемюнде (Warnemunde) и потеряла ход. Была предпринята попытка буксировки, но вскоре судно наскочило на подводное препятствие (по некоторым данным, это была притопленная баржа) и начало тонуть. Тонуло судно достаточно долго, благодаря чему всем пассажирам и членам экипажа удалось спастись. Hansa легла на левый борт на глубине около 20 метров, при этом правый борт выступал из воды примерно на 5 метров.
Судьбу Hansa разделили и остальные суда квартета.
Hamburg был мобилизован в 1940 году и использовался как база немецких подводных лодок недалеко от города Готенхафен (Gotenhafen). В течение зимы - весны 1945 года перевёз из Восточной Пруссии в Германию более 23 000 человек. 7 марта 1945 года подорвался на двух английских авиационных минах и затонул у острова Рюген, недалеко от немецкого города Сассница (Sassnitz).
Deutschland также с 1940 года использовался в качестве плавучей казармы в Готенхафене. Потоплен английской авиацией 3 мая 1945 года в немецком порту Любек (Lubeck).
После окончания Второй мировой войны по договорённости с союзниками Советскому Союзу отошли Hansa и Hamburg, а Deutschland и New York достались англичанам.
Англичане подняли Deutschland и New York, отбуксировали в Англию, но сочли их восстановление нецелесообразным и разделали на металлолом.
Паротурбоход Hamburg был поднят в 1950 году, проходил восстановительный ремонт в Варнемюнде и Антверпене. Первоначально планировалось использовать его в качестве пассажирского судна на Дальнем Востоке. Судно получило название «Юрий Долгорукий», а в Германию была уже направлена приёмочная команда из Владивостока. Но в 1957 году на уровне правительства СССР было принято решение переоборудовать судно в китобойную базу с базированием в Калининграде. Начиная с 1960 года плавбаза «Юрий Долгорукий» активно использовалась на промысле китов во многих районах Мирового океана. В связи с международной конвенцией, резко ограничившей промысел китов, плавбаза «Юрий Долгорукий» в 1977 году была выведена из эксплуатации и разделана на металлолом.
Под советским флагом
В 1947 году аварийно-спасательная служба Балтийского флота обследовала затонувшую Hansa, после чего было принято решение о её подъёме. Сложность подъёма состояла в том, что судно оказалось сильно заиленным, а малая глубина осложняла постановку его на ровный киль. Работы продолжались около двух лет, и только 15 декабря 1949 года судно подняли и отвели в Варнемюнде, где на заводе «Варновверфт» (Warnowwerft) произвели восстановительный ремонт. В связи с отсутствием в Варнемюнде дока достаточной величины корпусные работы провели в Антверпене (Бельгия) на верфи John Cockerill. В 1953 году судно получило официальное название «Советский Союз».
В 1954 году на ремонтирующемся судне по невыясненным причинам произошли взрыв и пожар, сильно повредившие внутренние помещения судна. Но тем не менее в сентябре 1955 года судно передали заказчику. Во время ремонта изменился внешний вид судна: вместо двух дымовых труб была сделана одна большая куполообразная, вместо носовой и кормовой мачт поставили грузовые колонки, верхняя палуба стала непрерывной. Тоннаж судна вырос до 23 009 тонн. На судне оборудовали 10 кают «Люкс» и 2 каюты «Спецлюкс» всего на 20 пассажиров, 90 кают 1-го класса (150 пассажиров), 85 кают 2-го класса (404 пассажира) и 85 кают 3-го класса (602 пассажира). Кроме того, судно могло принять 2 280 тонн генерального груза.
Во время ремонта в связи с отсутствием высококвалифицированных специалистов не удалось полностью восстановить турбины и отцентровать главные редукторы. По этой причине мощность главной машины рекомендовали снизить до 14000 л. с., что обеспечивало скорость 16,5 узла.
13 октября 1955 года паротурбоход «Советский Союз» под командованием капитана Николая Борисовича Артюха прибыл в Одессу, а затем перешёл в Севастополь. В Севастополе на Севморзаводе с судна сняли одну из турбин заднего хода и отправили на балансировку на Харьковский турбинный завод, а также провели докование в сухом доке завода. Во время стоянки в Севастополе на «Советском Союзе» побывали Никита Хрущёв, Леонид Брежнев, руководитель венгерских коммунистов Матьяш Ракоши, которому вскоре суждено было лишиться всех своих постов в ходе венгерского восстания 1956 года.
В ноябре 1956 года капитаном-наставником на «Советский Союз» назначен Серафим Порфирьевич Мышевский, а в марте 1957 года «Советский Союз» под командованием капитана Артюха и капитана-наставника Мышевского вышел на Дальний Восток. Шли вокруг Африки, и уже в конце мая судно встало на экспрессную линию Владивосток – Петропавловск-Камчатский. В качестве базы ремонта на Дальнем Востоке для «Советского Союза» определили Дальзавод, где имелся (и имеется) сухой док соответствующих размеров.
После прихода во Владивосток, в мае 1957 года, капитаном судна был назначен Мышевский, который проработал на «Советском Союзе» до 1962 года. С 1965 по 1977 год капитаном паротурбохода «Советский Союз» был Герой Социалистического Труда Борис Андреевич Гришин.
С 11 января по 29 марта 1971 года судно прошло ремонт в Гонконге, во время которого в числе прочих работ были окончательно отцентрованы главные редукторы, и судно смогло развивать скорость до 19 узлов.
Паротурбоход «Советский Союз» закончил работу на камчатской пассажирской линии 30 ноября 1980 года и в соответствии с распоряжением начальника Дальневосточного морского пароходства № 1037 от 2 декабря 1980 года был поставлен на прикол для демонтажа оборудования, снятия материалов, технического снабжения и подготовки судна к сдаче на металлолом.
Приказом министра морского флота СССР № 256 от 5 декабря 1980 года лайнер «Советский Союз» списан с баланса транспортного флота, после чего приказом начальника ДВМП переименован в «Тобольск»; понятно, что «Советский Союз» просто не мог подлежать разделке на металлолом. Весь 1981 год «Тобольск» простоял на приколе во Владивостокском морском торговом порту.
5 марта 1982 года паротурбоход «Тобольск» самостоятельно вышел в последний рейс на разделку с экипажем 60 человек под командованием капитана Геннадия Александровича Кобцева, а 17 марта того же года судно было официально передано для разделки на металл одной из компаний Гонконга.
Так завершилась славная 60-летняя судьба пассажирского судна Albert Ballin - Hansa - «Советский Союз» - «Тобольск».
Пришло время определяться с маршрутом, но вы испытываете затруднения? Визуализация лучший помощник в данном вопросе. Весь следующий раздел, мы решили посвятить этому вопросу и рассказать вам об акваториях Москвы-реки и канала им. Москвы, маршрутах доступных в рамках каждой акватории и примерное время, которое может потребоваться на их прохождение.
Акватория Химкинского Клязьменского, Учинского, Пестовского водохранилищ (Север Москвы) излюбленное место отдыха москвичей в жаркое время года. С главной артерией столицы Москвой-рекой их соединяет канал имени Москвы. Здесь много организованных, специально оборудованных "зеленых" стоянок для пикников и мероприятий на природе. плата за причалы символическая или отсутствует совсем, загруженность минимальная, продолжительность стоянки не ограничена. Посадка теплоход осуществляется преимущественно от причала Северного речного вокзала. Теплоход по пути проходит три шлюза. Время аренды теплоходов при выборе этой акватории должно составлять не менее 6-ти часов.
Акватория Серебряного Бора и Строгино (Северо-Запад Москвы) расположена в черте города, в живописном районе с многочисленными парками, в том числе, "жемчужиной" этих мест - природным заповедником, памятником XVII века, островом "Серебряный бор". Здесь же находятся: уникальное сооружение - арка Живописного моста с эллипсоидной смотровой площадкой, село Троице-Лыково (ранее дворцовое село Троицкое). Из центра до Серебряного Бора с учетом прохождения шлюза - примерно 3 часа хода. Причалы в этом районе адаптированные для посадки/высадки пассажиров (Строгино, Серебряный Бор-1 , Серебряный бор-2 , Троице-Лыково) отмечены на карте. Время аренды теплоходов при выборе этой акватории должно составлять не менее 6-ти часов.
Акватория Москвы-реки (Центр) - обширная территория выходящая за пределы Третьего Транспортного Кольца от районов Крылатское и Верхние Миневки до Нагатинского затона и Печатники. Причалы этой акватории имеют, преимущественно, высокую степень загруженности, а продолжительность стоянки на них, как правило, лимитировано т.к. именно здесь сосредоточены все регулярные прогулочные маршруты позволяющие увидеть самые основные и популярные достопримечательности столицы (отмечены на карте зеленым маркером) расположенные по берегам Москвы-реки от Новоспасского моста до Делового Центра. В их числе: московский Кремль, Собор Василия Блаженного, "парящий" мост в новом ландшафтном парке "Зарядье", Храм Христа Спасителя, сталинские высотки, спортивную арену "Лужники", Дом музыки, Президиум РАН, Дом Правительство и, конечно же, знаменитые небоскребы Москва-Сити. Не у всех причалов в центре Москвы имеются паковочные места, а существующие все платные (по тарифам Моспаркинга).
Аренда теплохода - маршруты от Юга по Центру
Акватория Москвы-реки (Юго-Восток Москвы) - это территория от Нагатинского Затона в сторону МКАД до шлюза Трудокоммуна. Посадка гостей производится на причалах Коломенское, Марьино, Братеево. Живописные места с обширными парковыми территориями подходят для организации семейного и корпоративного отдыха. Главной достопримечательностью здесь является музей-заповедник Коломенское (бывшая резиденция русских царей). Время аренды теплоходов при выборе этой акватории должно составлять не менее 4-х часов.
История отечественного гражданского судостроения ассоциируется в больше мере с судами грузовыми, вспомогательными и малым флотом. Так уж сложилось, что серийные большие пассажирские суда для СССР строились за рубежом. Исключение составила разве что небольшая серия теплоходов 860 проекта, которую построили на сибирских судозаводах. Но, эта серия стала, по сути, отечественным исполнением венгерского теплохода проекта 305. В судостроении так было проще, европейские судоверфи штамповали серийные теплоходы по несколько штук в год в рамках СЭВ, советские заводы были традиционно заточены под оборонную технику и грузовой флот. Но было и два исключения: «гордость отечественного судостроения», именно так советская пресса окрестила дизель-электроходы «Ленин» и «Советский союз».
Фото из архива А.Готовцева.
Проект «Страна Советов».
Еще задолго до войны, в начале 30-х годов века ушедшего, была начата работа по проектированию нового судна - «экспресса для большой Волги». Тогда планировалось преображение реки - возведение плотин, подъем водохранилищ. Ставилась задача о создании качественно нового суда для работы на качественно новой Волге. С одной стороны заполнение волжских водохранилищ делало возможным использование на реке судов с большей осадкой, с другой запланированные полноводные водохранилища требовали суда с большей мореходностью, чем работавшие на реке дореволюционные пароходы.
В октябре 1932 года в газете «Известия» было опубликовано сообщение о начале конкурса на лучший проект речного судна для большой Волги. Первое место в конкурсе занял проект инженера В.И.Сергеева. Через несколько лет началась проектная работа над новым теплоходом. Руководил проектом инженер Н.Ф.Макеев, но и автор проекта теплохода Сергеев тоже входил в проектную группу. Работы над проектом «экспресса» были завершены к 1937 году. Задачи для нового судна ставились вполне конкретные: судно должно было стать первым с трехдечной надстройкой (все пароходы были двухпалубными), оно должно было стать прорывом в комфортабельности и функциональности, оно должно было развивать скорость до 30 км/час. Было предложено три варианта теплохода, отличавшихся исключительно силовой установкой (дизельный, дизельэлектрический и турбоэлектрический). В любом случае по расчетам инженеров того времени мощность судна должна была составлять 5400 л/
c
, только в этом случае достигалась проектная скорость. Проект нового речного судна получил название «Страна Советов». Вот так он должен был выглядеть.
Реализовать проект не удалось. Свои коррективы внесла война. Стране было точно не до «волжских экспрессов». В разных источниках встречалась информация, что корпуса все же были заложены до войны, и что даже в годы войны они, якобы, стояли в Саратове и даже были переоборудованы в военные корабли, но скорее всего, это не более чем красивая легенда.
Проект 20.
Залечившая раны страна, подняв производство и судостроение на должный уровень, после войны вернулась к строительству гражданских судов. Уже строились серии пассажирских теплоходов для большой Волги в европейских странах, когда в пятидесятых годах советские инженеры-судостроители вернулись к проектированию «волжского экспресса». За основу был взят проект «Страна Советов», который, однако, был серьезно доработан на «Красном Сормове», а, по сути, просто перепроектирован в проект, получивший номер 20. Суда проекта 20 очень сильно отличались от «Страны Советов». Проект «Страна Советов» все же больше походил на классические волжские пароходы, просто с более высокой надстройкой. Проект 20 - это уже вариант современного (для того времени) проекта новых речных судов. Дилемма с силовой установкой была решена в пользу дизель-электрической. Такой вариант добавлял судну маневренности, позволял не иметь сверхдлинных валолиний, а, как следствие, минимизировать вибрацию. Экономические аспекты в стране с плановой экономикой отошли на второй план. По утвержденному проекту 20 началось строительство головного судна.
Или вот такой вариант. Видение художника.
Дизель-электроход «Ленин» был торжественно спущен на воду в 1958 году. Практически сразу это судно стало флагманом Волжской флотилии. По уровню комфорта в размещении пассажиров «Ленин» стал просто прорывом. Один лишь факт - впервые на речном круизном судне была установлена климатическая установка. Широкие прогулочные террасы, большие каюты, ценный древесный шпон и линкруст в отделке. а дизель-электроходах был даже полноценный кинотеатр со сценой, где проводились мероприятия и встречи с туристами. Одновременно началось строительство второго дизель-электрохода «Совесткий союз». Вот фотографии с постройки дизель-электроходов (Книга «Пассажирские дизель-электроходы «Ленин» и «Советский союз», г.Горький, 1959г.):
- Спуск дизель-электрохода «Ленин» на воду в «Красном Сормово».
- Здесь «Ленин» практически достроен, а стоящий на переднем плане «Советский союз» еще достраивается.
- Дизель-электроход «Ленин».
Заглянем внутрь этих судов - в пассажирские и служебные помещения. При этом не будем забывать, что на дворе 1958 год. Технологический прорыв на лицо. Уникальный двухуровневый ресторан. Впервые на реке была применена технология, впоследствии получившая название «атриум». Ресторан занимает две палубы и имеет второй свет.
Киноконцертный зал для пассажиров на 99 мест.
Двухместная каюта членов экипажа.
Камбуз.
Прогулочная терраса второй палубы. Обратите внимание на ее ширину.
Терраса третьей (тентовой) палубы.
В рулевой рубке дизель-электрохода.
Читальный салон.
Коридор пассажирской палубы.
Пассажирские каюты.
Долгие годы дизель-электроходы «Ленин» и «Советский союз» были волжскими флагманами. Их уровень комфорта был широко известен среди речных пассажиров. «Ленин» традиционно открывал навигацию на Волге, этот выход из затона всегда совпадал с днем рождения самого Ленина - 22 апреля.
В 70-е годы на Волгу пришли новые немецкие теплоходы проекта 301. Интересен тот факт, что, занимаясь проектированием теплоходов 301 проекта, их создатель Фридрих Энкель неоднократно обращался к советским дизель-электроходам, как к эталонным на тот момент, но уже делал все нюансы пребывания пассажиров на борту с учетом достижений шагнувшей далеко вперед технологии. Ну, а к началу 80-х годов герои моего повествования вовсю работали на туристических рейсах по Волге.
Фото из архива А.Готовцева.
Фото из архива Alexey_NN87.
Фото из архива А.Готовцева.
Фото из архива Alexey_NN87.
Фото из архива А.Готовцева.
Фото из архива А.Готовцева.
Фото из архива А.Готовцева.
В 1984 году, при подготовке дизель-электрохода «Ленин» к навигации в Октябрьском затоне под Нижним Новгородом, на судне произошел пожар. Огонь практически полностью уничтожил надстройку дизель-электрохода. Долгие годы напоминанием об этом в Октябрьском затоне лежал покореженный огнем корпус «Ленина».
Фото А.Соснина (1994 год).
Работать за своего брата-близнеца продолжил «Советский союз». До 1991 года дизель-электроход работал на туристических рейсах. Но в 1991 году под предлогом того, что судно морально устарело по сравнению с пришедшими 301-302 проектами, «Советский союз» был переведен на транспортную линию Нижний Новгород-Астрахань. Самое лихое для речных теплоходов время - начало 90-х годов «Советский союз» оставался в работе. В 1996 году дизель-электроход работал на линии Москва-Астрахань. Выполняя рейс в августе, следуя из Астрахани в Москву, на «Советском союзе» вышел из строя один из генераторов. Рейс все же был закончен, судно прибыло в Москву с опозданием на 12 часов, однако этому рейсу было суждено стать последним в «биографии» дизель-электрохода. «Советский союз» встал на прикол в Октябрьский затон под Нижний Новгородом.
Последние кадры "Советского Союза" в работе. Горький (1990 год).
Фото Алекс.
Северный речной вокзал Москвы(1996 год).
Фото из архива А.Готовцева.
В 2001 году Волжское пароходство активно распродавало пассажирские суда, тогда же «Советский Союз», простоявший уже шесть лет без работы, был выкуплен представителями Камского пароходства. Теплоход был отбуксирован в Пермский затон. Н
апоминанием о былой «гордости отечественного судостроения» дизель-электроход «Советский союз» и по сей день стоит в Перми. С момента его продажи озвучивалось множество самых смелых предложений по его восстановлению и возвращению в работу, однако слова так и остались словами. Уже десять лет «Советский союз» ржавеет по новому месту приписки.
Фото А.Тюрина.
На этом теплоходе путешествовали только избранные. Этот лайнер прекрасно знали на западе - по нему судили, как живут в Советском Союзе, но большая часть населения СССР даже не догадывалась о его существовании. Его жизнь была окутана тайной. До сих пор остается тайной и его гибель
16 февраля 1986 года в 15:00 из Новозеландского порта Пиктон вышел советский круизный лайнер «Михаил Лермонтов» на борту, которого находилось 408 пассажиров и 330 членов экипажа. Теплоход шел проливом Королевы Шарлотты. В 16:35 капитан судна ушел в каюту, а на мостике остались вахтенный штурман, второй помощник капитана, два матроса и новозеландский лоцман. Лоцман рассказывал пассажирам по радио о местных достопримечательностях. По его просьбе курс судна прокладывался поближе к берегу. В 17:30 теплоход вышел проложенным курсом из пролива в открытый океан.
Неожиданно лоцман отдал команду: «Руль влево, 10 градусов». Вахтенный офицер продублировал приказ, и теплоход, меняя курс, вошел в узкий пролив между мысом Джексон (Cape Jackson) и маяком Walkers Rock. Второй помощник капитана Гусев доложил, что видит буруны на воде. На вопрос, почему изменился курс, лоцман ответил вахтенному штурману Сергею Степанищеву, что хочет дать возможность пассажирам полюбоваться красотами мыса Джексон. В 17:34 прозвучала вторая команда лоцмана: «Руль влево, 10 градусов». Теплоход «Михаил Лермонтов» в 17:38 на скорости 15 узлов вошел в пролив. Неожиданно пассажирское судно на полном ходу врезается в подводную скалу. Длина пробоины составила 12 метров. Были повреждены водонепроницаемые переборки, и по инерции теплоход продолжал двигаться вперед. На ходовом мостике незамедлительно появился капитан Воробьев, который взял управление судном на себя. Он решил выбросить теплоход на песчаную отмель в заливе Порт Гор (Port Gore).
В это время пассажиры теплохода собрались в музыкальном салоне. Они развлекались в сопровождении артистов. В 17:43 была объявлена общесудовая тревога. На мостике прозвучал доклад, что водонепроницаемые двери задраены. В 17:45 крен судна составлял уже 5 градусов. Вода стала поступать в рефрижераторное отделение, спортивный зал, продуктовые кладовые, прачечную и типографию. Вода просочилась через плохо запертые водонепроницаемые двери машинного отделения. В 18:20, когда аварийная группа пыталась закрепить двери, крен судна уже составлял 10 градусов. Капитан отдал приказ о подготовке спасательного снаряжения. На мостик поступил доклад, что вода заливает главный распределительный щит электропитания, в результате чего основные двигатели остановились и электричество пропало. В 19:10 крен судна составлял 12 градусов и капитан отдал приказ покинуть машинное отделение.
Теплоход «Михаил Лермонтов» был построен 18 марта 1972 года в ГДР на судоверфи «Mathias-Thesen Werft» города Wismar (бывшая ГДР). Строительство круизного лайнера контролировали комиссии из министерства Морского торгового флота. Теплоход был принят в эксплуатацию в 1973 году. Его предназначением было обслуживание регулярных круизных линий. В этом же году 28 мая теплоход «Михаил Лермонтов» покинул порт приписки Ленинград и отправился в свой первый рейс по маршруту Бремерхафен-Лондон-Гавр-Нью-Йорк, куда прибыв в конечную точку морского путешествия 11 июня, стал первым советским пассажирским судном, посетившим зарубежный американский порт за последние 25 лет. Однако США в 1980 году приняли ответные меры против советского правительства, которое ввело свои войска в Афганистан запретив всем советским судам посещение портов США и лайнер был переведен на маршруты в Европу.
Несколькими годами позже в 1982 году судно прошло модернизацию, которая обошлась советскому государству в 15 миллионов долларов США. С тех пор теплоход «Михаил Лермонтов» отвечал всем мировым стандартам трансатлантического лайнера. Это было первое судно пассажирского флота, на котором смонтировали станцию спутниковой связи американского производства. Круизный лайнер по мысли его создателя был витриной советского образа жизни, поэтому на внешний вид и внутренне убранство не скупились. В Германии корпус судна перекрасили в белый цвет, появилось больше кают люксов, которые требовал рынок. Отделка, дизайн и комфорт помещений поражали воображение даже повидавших мир советских моряков. Салонная палуба удивляла стеклянными магазинами и открытыми витринами. Шикарно оборудованные бары: уют бара «Садко» с его мягкими креслами привлекал многих гостей, в зимнем саду росли настоящие деревья, музыкальный салон вмещал около 500 зрителей.
Согласно морскому уставу капитан лично набирал штат экипажа нового судна. Попасть в команду теплохода «Михаил Лермонтов» считалось большой удачей. Конкуренция в мире пассажирских морских перевозок была серьезная, поэтому ставка была сделана на демократичность и общительность персонала. Капитан убедил руководство советского флота ввести на подобных судах кроме обычной морской формы еще и гала-форму для командного состава. Появляться в местах, где отдыхают пассажиры, было запрещено. В художественной самодеятельности были задействованы только члены экипажа судна, на западных же круизных лайнерах приглашаются профессиональные исполнители. Пассажирам нравилось, что для них поют и танцуют медсестры и библиотекари, стюарты и прачки, бортпроводницы и камбузные рабочие. Повара и официанты на круизных советских судах изучали кухни народов мира и секреты сервировки. Приемы были колоссальные, соответствующими были и расходы. На теплоходе были танцевальные и хоровые коллективы. Свой духовой оркестр, который обязательно играл на палубе, когда судно заходило в порт.
Проект теплохода «Михаил Лермонтов» стал удачной пропагандисткой акцией советского правительства. Теплоход фактически выполнял работу дипломатических служб, успешно рекламировал на западе советский образ жизни.
После Карибского кризиса 1962 года международная обстановка потеплела советское правительство предприняло ряд мероприятий направленных на наведение мостов между востоком и западом. Советско-канадскую линию открыл теплоход «Александр Пушкин». Теплоходу «Михаил Лермонтов» было поручено осваивать тур СССР-США. В день прибытия в Нью-Йорк советский лайнер посетило около 500 журналистов, а утром американские газеты вышли с заголовками: «Гудки теплохода «Михаил Лермонтов» положили конец холодной войне». Американцы признали советский лайнер и на судне появились пассажиры. Теплоход стал заметным кораблем на рынке пассажирских перевозок. Он создавал серьезную конкуренцию некоторым западным круизным лайнерам. Когда американская линия была закрыта, в министерстве морского флота СССР обратили внимание на большой поток пассажиров между Англией и Австралией и в 1979 году теплоход «Михаил Лермонтов» был отправлен работать в Южное полушарие. Советский круизный лайнер совершил семь кругосветных туров. Он выходил из Лондона, посещая красивейшие уголки мира, и возвращался в Лондон, но уже с другой стороны света.
Атмосфера на теплоходе была домашняя. Пересекая экватор, пассажиры вместе с командой участвовали в праздниках Нептуна и пиратских ужинах, за что получали специальные дипломы. Посещали экскурсии в портах и болели за экипаж теплохода «Михаил Лермонтов» когда играли с другими командами в футбол или теннис. Лайнер был небольшим государством, на котором текла обычная жизнь. Здесь знакомились, влюблялись, женились и умирали.
Многие пассажиры ходили в круизы ежегодно и приветствовали членов экипажа как родных. Привозили им подарки, а потом писали письма и звали в гости.
Движение в водах мирового океана регулировали специальные морские организации, так называемые конференции. Участие в них стоило немалых денег, однако взамен теплоходы получали право беспрепятственного передвижения и поддержку в портах всего мира. Конференции следили и затем чтобы цены на круизы у разных поставщиков таких услуг держались примерно на одном уровне. Министерство пассажирского флота СССР создало собственную фирму в Англии получившую название «CTC», где продавались билеты по заниженным ценам, поэтому иностранные туристы стояли в очереди, чтобы попасть на советский теплоход. Снижение цен компенсировалось низкими расходами. Наши морские суда пользовались советским топливом, которое было намного дешевле западного, экономили и на зарплатах советских моряков (капитан корабля за рейс получал около 70 долларов США, а другие члены экипажа от 20 до 30 долларов США). В Англии билеты на советский лайнер продавались по цене 70 долларов за сутки. Десятидневный тур на теплоходе стоил 700 долларов США. Англичанам, например проживание на советском теплоходе порой обходилось дешевле, чем жизнь на берегу. Этот факт естественно не нравился западным круизным фирмам, поэтому ими предпринимались всякого рода провокации.
В 19:18 крен судна уже составлял 13 процентов, на теплоходе включилось аварийное освещение. В 19:20 на помощь к тонущему судну прибыл танкер-газовоз «Tarihiko» и морской паром «Arahura». Была дана команда, срочно высадить пассажиров. Посадка проходила относительно организовано. В 21:15 на мостик поступил доклад, что пассажиры доставлены на берег «Tarihiko» и «Arahura». Затем капитан отдал приказ проверить помещения и эвакуировать экипаж.
В 21:30 крен судна достиг 23 градуса. В 22:10 спасательная операция завершилась. Пассажиров и членов экипажа встречали полицейские и медики. Лоцман под присмотром двух членов экипажа был доставлен на паром «Arahura», но как только судно пристало к берегу, он таинственным образом исчез. Существует версия, по которой лоцман бежал с корабля через туалет, находившийся в капитанской каюте. Туалет имел двойные двери, о чем не догадывались советские офицеры. Полиция долгое время не знала, где его искать и каким образом он сумел скрыться.
Когда над пассажирским теплоходом спустилась ночь, он уже лежал на правом борту. В 22:10 знаменитый круизный лайнер «Михаил Лермонтов» затонул в заливе Порт Гор. Многие из членов команды, плавающие рядом с кораблем в шлюпках, с горечью смотрели на это ужасное зрелище. Они плакали и не верили, что это могло случиться. Когда провели перекличку, не отозвался один человек. Рабочее место Павла Заглядимова было в рефрижераторном отделении. Именно там судно получило основную пробоину.
В Ленинграде экипаж пассажирского теплохода ждали родные с теплыми вещами и представители компетентных органов, которых не интересовало психологическое и физическое состояние членов экипажа.
Катастрофа у берегов Новой Зеландии произошла в канун открытия 27 Съезда КПСС, что подогревало интерес к версии, что теплоход убрали с рынка конкуренты. По факту кораблекрушения судна, СССР и Новая Зеландия в рекордно быстрые сроки провели расследование. Материалы сразу засекретили. В истории гибели лайнера оказалось много не ясных вопросов - почему опытный лоцман повел судно на скалы, почему вахтенный помощник допустил изменения курса, можно ли было спасти теплоход и наконец, кто виноват.
18 февраля 1986 года Северо-Западной транспортной прокуратурой города Ленинграда было возбуждено уголовное дело по факту кораблекрушения теплохода «Михаил Лермонтов». В действиях капитана Воробьева следствие не усмотрело состава преступления. Обвинение было предъявлено старшему помощнику Степанищеву за передоверие своего права управление судном через рулевого. Через два месяца прокуратура передала дело в Ленинградский городской суд. Вскоре старший помощник капитана Сергей Степанищев был осужден на 4 года исправительных работ. При вынесении наказания суд учел неправомерные действия гражданина Новой Зеландии лоцмана марлборовской акватории Дональда Джемисона.
Решение суда по делу Степанищева новозеландская сторона назвала тоталитарным правосудием. Джемисон осужден не был, он добровольно сдал свою лоцманскую лицензию и выразил глубокое сожаление о происшедшем инциденте. Свою карьеру лоцман завершил капитаном небольшого грузового судна. О трагедии теплохода он никогда не говорил даже с земляками. За все эти годы ни одному журналисту так и не удалось взять интервью у Дональда Джемисона.
История судна «Михаил Лермонтов» не закончилась его гибелью. Иностранные пассажиры забросали австралийские суды исками к Балтийскому морскому пароходству на миллионы долларов США. Чтобы снизить меру возмущения новозеландское руководство подняло на поверхность сейф с драгоценностями пассажиров, сдавших их на хранение.
Вопрос о восстановлении пассажирского теплохода решался на самых высоких инстанциях, но расходы на мероприятие превышали стоимость судна. 20 августа 1986 года был подписан приказ о списании теплохода «Михаил Лермонтов» с баланса Балтийского морского пароходства.
Пассажирский теплоход не был застрахован, так как страховать в советских компаниях не имело смысла, ведь весь морской транспорт принадлежал одному собственнику - государству. Средства на выплату принесенного ущерба пассажирам попытались взыскать с Новой Зеландии. В апреле 1989 года Балтийское морское пароходство предъявило властям порта Пиктон и лоцману Дональду Джемисону иск на 100 миллионов австралийских долларов или 45 миллионов долларов США. Судебный процесс длился несколько лет. Юристы выяснили, что лоцман был един в нескольких лицах. Он исполнял обязанности генерального директора правления и капитана порта Пиктон, был единственным лоцманом и вдобавок экскурсоводом по всей акватории. Джемисон работал 7 дней в неделю по 16-18 часов в сутки. Чрезмерно эксплуатируя Дональда Джемисона, власти порта Пиктон нарушали огромное количество как новозеландских, так и международных конвенций, а значит, должны были отвечать за действия лоцмана, которые привели к трагическим последствиям. В итоге Балтийское морское пароходство получило 2 миллиона 750 тысяч долларов США. Сумма, конечно значительно меньше, чем была заявлена в иске, но советская сторона посчитала такой исход дела благополучным. В мировой практике за аварию судна обычно отвечает судовладелец, а не лоцман, к тому же стали известны подробности гибели судна, но придавать их огласке СССР не стремился. Не выгодно было распространение информации и Новой Зеландии. Островное государство итак несло убытки - 5 лет после катастрофы теплохода, пассажирские суда не посещали эти места. Стороны заключили мировое соглашение и обязались хранить его тайну в течение пяти лет. Версия о том, что судно убрали конкуренты, уже нигде не обсуждалась.
До места гибели теплохода можно добраться за три часа. Аренда катера и снаряжение стоит 800 американских долларов. Теплоход «Михаил Лермонтов» лежит на глубине 36 метров. В ясную погоду его борт можно увидеть с поверхности моря.
В Новой Зеландии затонувший пассажирский теплоход дал толчок развитию дайвинга. К лайнеру устремились «черные дайверы», которые поднимали спиртные напитки, икру в железных банках, посуду, золотые и серебряные изделия, отдирали рамы красного дерева от иллюминаторов кают, растаскивали палубные шезлонги, всплывавшие на месте катастрофы. Коллекционирование предметов с теплохода «Михаил Лермонтов» стало любимым занятием местных. Международные законы запрещают поднимать любые предметы с погибших судов. В отдельных странах наказание за это крайне суровы - до 6 лет тюрьмы, но Новая Зеландия живет по своим островным законам. Число желающих посетить советский теплоход до сих пор не уменьшается.
Кроме документальной повести о Вьетнаме, в книгу включен сокращённый вариант ранее изданной книги «Синда – село родственников», посвящённой столетию села, основанного белорусскими переселенцами на Амуре в 1912 году, в числе которых были и мои прямые родственники по линии бабушки и дедушки.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги О Вьетнаме и не только (Людмила Крылова-Лопаченко) предоставлен нашим книжным партнёром - компанией ЛитРес .
Немного истории о пароходе «Советский Союз»
Теплоход был заложен в Гамбурге 24 августа 1921 года для трансатлантических рейсов из Германии в Америку и назван в честь крупнейшего судовладельца – Альберта Баллина. Паротурбоход мог перевозить более 1800 человек в каютах первого, второго и третьего классов.
В 1935 году в связи с тем, что Альберт Баллин по происхождению был евреем, решением нацистских властей судно было переименовано в «Hansa». «Ганза» переводится с немецкого, как торговый союз северогерманских городов.
В годы Второй Мировой войны «Hansa» вошла в состав военно-морского флота Германии и перевозила военные грузы и войска. В марте 1945 года во время эвакуации германских войск из Восточной Пруссии «Hansa» подорвалась на мине и затонула на 20-метровой глубине в 9 милях от берега. В соответствии с решениями Потсдамской конференции руководителей трех союзных держав военно-морской и торговый флоты Германии были разделены поровну между странами-победителями в счет репараций1 . В число судов, предназначенных для передачи СССР, попала и «Ганза». В 1949 года судно подняли, после восстановительных работ из двух дымовых труб осталась одна, от четырёх мачт с грузовыми стрелами остались только две.
Лайнер «Albert Ballin» (Альберт Баллин), середина 1920-х годов
В 1953 году судно получило официальное название «Советский Союз», а в 1955 году вступило в состав морского флота СССР. Это было крупнейшее судно торгового флота СССР того времени.
Советский пассажирский грузовой корабль Советский Союз в Советском Союзе (бухта Золотой Рог, Владивосток), 1957 год.
В марте 1957 года «Советский Союз» прибыл во Владивосток и стал работать на Камчатской экспрессной линии Владивосток-Петропавловск-Камчатский. Он проработал на этой линии с 1957 по 1980 гг. С 1965 по 1977 год капитаном паротурбохода «Советский Союз» был Герой Социалистического труда, Борис Андреевич Гришин. Для обслуживающего персонала он был «небожителем» – его каюта располагалась наверху. За полгода работы на судне я видела его лишь один раз и то, можно сказать, мельком, когда он выходил из своей каюты.
Каюты плавсостава находились гораздо ниже. Каждый раз, когда начинался шторм, круглые иллюминаторы в наших каютах задраивали наглухо, поэтому их называли «глухарями». В шторм, когда корабль зарывался носом в волну, мы видели в иллюминаторе только воду. А когда уходила под воду корма – в иллюминаторе было небо.
Обычно в шторм страдали все: и обслуживающий персонал, и, особенно, пассажиры. При килевой качке мы с подругой Валей Жмуриной выходили на корму, там привязывались верёвкой к дверям, выходящим на открытую палубу кормы, и качались, как на качелях, только ощущения здесь были покруче, чем на качелях.
Килевая качка – это когда то нос, то корма уходят в воду. При бортовой качке было интересно ходить по коридорам кают 1-го класса. Их длина была более ста метров. Мы там стометровку бегали.
Во время крена на левый или на правый борт казалось, что человек, идущий по коридору, идёт не прямо, а по диагонали.
Я пришла работать на теплоход в конце 1969 года. Мне рассказывали о нём множество легенд, многие из которых были правдой. Это был немецкий корабль, о чём говорили сохранившиеся металлически таблички с надписями на немецком языке.
Закрытая прогулочная палуба.
(Четыре жизни «Советского Союза»)
Здесь мы вечерами в свободное от вахты время танцевали с пассажирами, а, когда везли допризывников на Камчатку и Курилы или демобилизованных обратно, то военнослужащие здесь спали ровными рядами, выставив перед входом на палубу плакат, написанный от руки: «Девчата, просим не кантовать ». Таких пассажиров на судне умещалось до трёх тысяч.
В то время «Советский Союз» за границу не пускали, так как у теплохода не было документов, а в рейсе, как говорили на теплоходе, его сопровождала подводная лодка. Я видела её однажды ночью.
Кто хотя бы раз побывал в рейсе на «Советском Союзе» получал неизгладимое впечатление на всю жизнь. Я же проработала на нём более полугода. Моей целью было заработать «визу» и побывать за границей.
В кинотеатре закончился фильм. На фото: номерные 1-го класса (слева направо) Валентина Жмурина – заведующая кинотеатром, Светлана Полещук и Наталья Магула. Фото атора.
Иногда мы своей каютой, в которой жили пять номерных 1-го класса, заказывали себе обеды из ресторана через шеф-повара, с которым были в хороших отношениях.
На этаже кают 1-го класса находились кинотеатр и бассейн. В бассейне мы иногда купались. Членам экипажа было запрещено купаться, но ключи от него были у номерной 1 класса, а значит у нас. Я сначала работала номерной, потом меня перевели в музыкальный салон.
На фото номерные готовятся к рейсу. На переднем плане Светлана Полещук (слева) и Надежда Диденко. 1970 год. Фото автора.
В 1980 году «Советский Союз» был списан и продан в Японию на металлолом под названием «Тобольск». Конечно, не прилично было пускать «Советский Союз» на «гвозди».
В 1970-е годы теплоход с названием «Тобольск» стоял у причала (по-моему) в качестве плавучей гостиницы. Видимо, ко времени списания «Советского Союза» настоящий «Тобольск» был уже списан. На «Союзе» я так и не заработала визы, через полгода работы на нём я списалась с него из-за стычки со старпомом. Со мной списалось несколько человек, среди них была Наталья Могула.
Оказалось, что мы с Натальей одновременно ушли с «Союза» и в одно время устроились на теплоход «Феликс Дзержинский», где и подружились, хотя до того были просто знакомы.
На фото: дневальные Наталья Магула (слева) и Валентина Коновалова. Фото автора.
Открытка. Пароход «Советский Союз». 1970 год. Из личного архива автора
Теплоход штрафников
В 1970 году Черноморским морским пароходством в Дальневосточное морское пароходство был передан теплоход « Феликс Дзержинский» для дальнейшей его эксплуатации. На теплоход набиралась команда, которая должна была заменить команду из Одессы.
Как потом выяснилось, новая команда, от капитана до уборщицы, была набрана, как поговаривали между собой, из «штрафников», то есть людей, которых списали с других теплоходов за различные провинности. Меня, например, списали из-за конфликта со старпомом, как я уже упоминала.
Теплоход «Феликс Дзержинский». Картинка с посадочного билета. 1970 год. Черноморское морское пароходство
Но какой это был чудесный теплоход и какая замечательная команда! Теплоход собственными силами срочно готовили к рейсу, и капитан пошёл на необычный эксперимент: чтобы привлечь больше людей к ремонтным работам, он заменил вахтенных и пожарных матросов на девчат.
В это же время на нашем теплоходе проходила практику девушка, единственная курсантка мореходного училища.
Однажды произошёл забавный случай. Во Владивостоке поздняя осень хуже, чем зима. Сильный ветер, вместо дождя – мелкие ледяные иголочки. Я стояла у трапа в тулупчике. В это время мимо пробегали два парня, прикрывая лица от ледяного дождя. Они уже проскочили мимо меня, как вдруг один из них говорит: «Слушай, там, кажется, девчонка стоит у трапа». Они вернулись и с удивлением стали меня расспрашивать, как это мне разрешили работать матросом. Я решила немного покуражиться, говорю, что у нас вся команда женская. Парни, конечно, не поверили.
Обычно на теплоходах, стоящих у причала, на трап выводилась электрическая кнопка, чтобы звонком вызывать вахтенных. Один звонок – вахтенный матрос, два звонка – пожарный вахтенный матрос, три звонка – вахтенный помощник капитана и четыре – сам капитан. И вот я нажимаю кнопку, прибегает девчонка и спрашивает, что случилось. Я говорю, что вот пацаны не верят, что у нас матросы – девчонки. Потом нажимаю два звонка – прибегает пожарный матрос, тоже девчонка.
Я опять парням говорю: «Ну что, ещё не верите?» – и нажимаю три звонка, а в это время вахтенным помощником капитана дежурила наша курсантка. Она, в форме штурмана, с капитанского мостика кричит мне: «Люда, что там у тебя?» – а я ей говорю: «Да вот парни не верят, что у нас полностью женская команда на теплоходе».
Она тут же реагирует и говорит: «Да, на нашем теплоходе проводится эксперимент: в команде одни девчонки». Ошарашенные парни стоят и не знают, верить или нет. И вдруг один показывает другому: «Смотри! Порт приписки – Одесса!». (А мы ещё надпись не поменяли). И тогда второй говорит: «Да, от этих одесситов всего можно ожидать», – и они побежали дальше, и, наверное, рассказывали о чуде, которое они увидели.
Теплоход «Феликс Дзержинский» в Русской бухте под загрузкой пресной воды. (Камчатка). Фото автора.
Свободные от вахты члены экипажа теплохода на отдыхе в Русской бухте. Слева направо: капитан Н. И. Свитенко, номерная Нэлли Тимошенко и я (Лопаченко Людмила)
Русская бухта. Слева направо: библиотекарь Жанна, старшая номерная Людмила, номерная Лариса, практикант-моторист Володя. Фото автора
«Феликс Дзержинский», в отличие от «Советского Союза», не стоял на определённой пассажирской линии. Это было очень интересно – каждый раз новый рейс. Мы побывалили на Камчатке, Курилах, в Магадане, Анадыре, Находке. Мы прошли почти по всем бухтам побережья Охотского и Японского морей. Спускались к китобойным флотилиям на Канарские острова (это было путешествие из зимы в лето). Канары – мечта всех моряков Владивостока. Возвращались загорелыми, на зависть всем своим друзьям и знакомым. И только придя в порт, мы узнавали, куда будет следующий рейс.
Были рейсы, которые длились больше месяца. Таким был запомнившийся рейс в Бристольский залив (у канадских берегов), где вели промысел наши рыболовецкие сейнеры. На борту нашего теплохода находилась смена рыбаков и членов экипажей сейнеров: на подмену тем, кто по каким-то причинам должен был вернуться домой – ведь промысел длился несколько месяцев.
Мы стояли в море, а вокруг нас десятки рыболовецких судов. Был тихий вечер. На всех судах горели огни, и оттого было светло.
Я стояла на палубе. Мы разговаривали с боцманом, как вдруг послышался странный шум и какие-то крики. Боцман сорвался с места и куда-то исчез. Вернулся он с ружьём и стал стрелять в море. Сделав несколько выстрелов, он объяснил, что это касатки гонят стадо сивучей, что сейчас сивучи появятся у всех судовых бортов, а касатки вернутся в море. Я говорю: «А что, они понимают, в кого стреляют, а кого защищают?». Он говорит: «Конечно. Они умные, как люди».
Через некоторое время и правда появились сивучи. На судах с низкой осадкой они заползали на палубу и рылись в сетях, вытаскивая застрявшую рыбу. Те, что не могли залезть, поднимались из воды и лакомились рыбой, которую им подавали рыбаки. Я подумала, что в море идёт своя жизнь, своя борьба за существование, не менее драматичная, нежели на земпе
В это же время в Бристольской экспедиции находились кинодокументалисты, снимавшие фильм о буднях рыболовецких сейнеров. Закончив командировку, они на нашем судне возвращались домой. Это был замечательный рейс. С нами шли творческие люди. Они организовали и КВН между командой экипажа и сборной команды пассажиров.
Мы проиграли пассажирам, но в конкурсе капитанов победила я.
Конкурс капитанов. Пародия на капитана соперников. Фото из архива автора.
Команда КВН экипажа теплохода. Фото из архива автора
Команда КВН соперников – сборная пассажиров. Фото из архива автора
Жюри КВН: справа пассажирский помощник капитана теплохода Эрнст Николаевич, старшая номерная Людмила Сергеевна, слева представители пассажиров. Фото из архива автора.
Болельщики в музыкальном салоне. На переднем плане слева капитан Николай Иванович Свитенко. Фото из архива автора
После публикации всех этих материалов в своём блоге, вдруг через год я получила комментарий, фрагмент которого публикую здесь. Через десятки лет от представителя комсостава теплохода «Феликс Дзержинский» я узнала тайну о присуждении первого места команде пассажиров:
Людмила Николаевна!
Вижу, что мои комментарии через год уже неактуальны, но очень надеюсь, что Вы ответите мне. Мне думается, что я был свидетелем и даже непосредственным участником описываемых Вами событий на т/х «Феликс Дзержинский». Кроме безусловно узнаваемого мною капитана Свитенко, пытаюсь определить и других людей, запечатлённых на фото.
Вы, как я понимаю, попали на т/х буквально по его приходу из Одессы. Это или осень 1969, или ранняя весна 1970. Я точно знаю (запись в трудовой книжке), что ходил на нём с апреля по июнь 1970 – вот хотел точные даты указать, да книжки под рукой нет. В это время мы сделали несколько рейсов на Камчатку и в Беринговоморскую экспедицию (Бристоль). Вот в этой-то экспедиции был организован КВН с подменными экипажами рыболовецких судов (мы проиграли: сыграло роль то, что команда рыбаков «подкинула» в жюри крабовые консервы). Вот здесь, по-моему, наша память также совпадает.
Александр.
Но самой потрясающей для меня была другая новость. В мае 1971 года мне открыли визу, и я ушла на другой теплоход, который шёл за границу, а в июле на «Феликсе Дзержинском» давал концерт Владимир Высоцкий.
Проработай на этом судне ещё хотя бы месяц, я бы, как минимум, стала свидетелем этого исторического события.
Я узнала об этом через много лет, наткнувшись в Интернете на Форум «Владимир Высоцкий. Творчество и судьба»2 (2008 год). Там я нашла замечательную фотографию и две интересные цитаты.
На фото комсостав теплохода» Феликс Дзержинский» с Владимиром Высоцким. В центре капитан Н. И. Свитенко, 1971 год. На «Феликсе Дзержинском» снимал кто-то из экипажа
«30 июня 1971 года. Владивосток (во время поездки к китобоям), на т/х «Феликс Дзержинский».
Мужчина слева от В.В. (Владимира Высоцкого) – капитан корабля Н. Свитенко.
Комментарий: «А имя этого капитана случайно не Николай? Очень уж похоже на Николая Святенко из «Романа о девочках». Фото 1971 года, а роман этот вроде Высоцкий писал позже. Может, засело в памяти и вот вспомнилось…
Ответ: «Да, Николай. Но это совпадение, я думаю, мало ли похожих фамилий».
А я просто уверена - это не совпадение. В начале воспоминаний о теплоходе «Феликс Дзержинский» я писала о том, что негласно, среди моряков, «Дзержинский» называли «теплоходом штрафников», так как вся команда, от капитана до уборщицы, была набрана из людей, которых списали с других судов за различные провинности, и все знали, кто и за что был наказан. Говорили, что нашего капитана наказали «якобы за связь с малолеткой», поэтому его с заграничных рейсов перевели работать в каботаж. Это были слухи. Что было на самом деле никто не знал. Может быть этой темой навеяны его стихотворные строчки:
То Бразилия приснится,
А проснешься – берег наш,
Кто-то ходит за границу,
А кому-то каботаж. «Плавания коммерческого грузового или пассажирского судна между морскими портами одного и того же государства».
Николаю Ивановичу Свитенко было в то время 35 лет. Никто его не осуждал, потому что это был очень интеллигентный, образованный, всеми уважаемый человек. Прекрасно играл на пианино, гитаре, хорошо пел. Но, девчонки-малолеточки действительно его преследовали, и он от них шарахался, как чёрт от ладана.
После выступления Владимира Высоцкого на «Дзержинском» Высоцкий и Свитенко стали друзьями. Я нашла эти сведения в Интернете, и, когда я ознакомилась с неоконченным «Романом о девочках» Высоцкого, я поняла, что прототипом героя книги – Святенко Николая - стал капитан теплохода «Феликс Дзержинский», Николай Иванович Свитенко.
«Роман о девочках» – так называется незаконченная проза Владимира Высоцкого. Действительно роман или просто повесть с таким названием писал поэт, мы уже никогда не узнаем. Налицо лишь литературный факт – повествование обрывается после трех десятков страниц. Обрывается, задав лишь сюжетные векторы главных героев – экс-студентки театрального института, валютной проститутки Тамары Полуэктовой, уголовника Николая Святенко по кличке Коллега и Александра Кулешова, под именем которого автор вывел в «Романе…» себя…
…Тамара, которая тогда и вправду была совсем девочкой, любила Николая Святенко, уже взрослого рослого парня по кличке «Коллега». Прозвали его так потому, должно быть, что с ним всегда хорошо было и надежно».
Илья Рубинштейн.
Справка: Н. И. Свитенко до 2011 года работал заместителем капитана морского торгового порта в городе Севастополе, написал книгу «Морские дороги и встречи на них»3 . Выступал на вечерах, посвящённых памяти В. Высоцкого».
Я узнала об этом на сайте газеты «Новый Севастополь»:
«…В Морской библиотеке имени адмирала М. П. Лазарева 24 июля пройдет День памяти Владимира Высоцкого „Морской Высоцкий“. Мы предусматриваем выступление капитана дальнего плавания Николая Ивановича Свитенко, ныне заместителя капитана Севастопольского морского торгового порта, автора книги „Морские дороги и встречи на них“, о дружбе с Высоцким, его пребывании во Владивостоке на борту теплохода „Феликс Дзержинский“ в июле 1971 года».
Николай Иванович Свитенко. 2009 год. Фрагмент обложки книги «Морские дороги и встречи на них»
Вот так, неожиданно для себя, я узнала о дальнейшей судьбе нашего капитана, Николая Ивановича Свитенко, его дружбе с Владимиром Высоцким, а самое интересное то, что Николай Иванович стал прототипом главного героя «Романа о девочках» Высоцкого.
В память о пребывании Владимира Высоцкого во Владивостоке в 1971 году там 27 июля 2013 года открыли первый в России поющий памятник В. Высоцкому. С этим материалом можно ознакомиться указанном под фотографией.
На открытии поющего памятника Владимиру Высоцкому. Владивосток, 2013 год.
На открытии памятника Владимиру Высоцкому.
Списавшись с «Феликса Дзержинского», я устроилась на самый маленький сухогруз Дальневосточного пароходства - теплоход «Зея», который был зафрахтован4 Вьетнамом на полгода. Я бы не написала эти воспоминания, если бы не те события, которые произошли с экипажем теплохода «Зея» в мае 1972 года, свидетелем и участником которых мне довелось стать.
Красная река
В 1971 году, после того, как я больше года отработала на судах Дальневосточного морского пароходства («Советский Союз», «Феликс Дзержинский»), я получила «визу» за границу, и у меня, таким образом, появилась возможность побывать не просто за границей, а в самых экзотических, даже на сегодняшний день, странах. Я оформилась на один из самых малогабаритных судов Дальневосточного пароходства из серии ТИС – теплоход «Зея».
После нескольких рейсов в Японию, «Зея» неожиданно для нас была зафрахтована на шесть месяцев для работы во Вьетнаме.
Я работала на теплоходе «Зея» в должностях дневальной и буфетчицы.
Мы готовились отправиться в порт нашей приписки – Хайфон. В то время Вьетнам был поделён на две части – Северный Вьетнам и Южный Вьетнам. В Хайфоне (порт Северного Вьетнама) было относительно спокойно. Как я прочитала в одной из газет, «военные действия шли в основном гораздо южнее 17 параллели, которая представляла собой полоску земли, выжженную напалмом и изуродованную воронками от бомб и ракет».
Однако, нас предупредили о возможном начале боевых действий и в северной части Вьетнама, и предложили тем, кто не хотел подвергать себя возможной опасности, списаться на берег или уйти на другое судно. Ушла только одна женщина, которая объявила, что уже испытала это «счастье» – быть под бомбёжкой во Вьетнаме. Но, так как другие члены экипажа это «счастье» ещё не пережили, то все дружно согласились идти в этот, как оказалось потом, очень опасный рейс. Наш теплоход прибыл в порт Хайфон в апреле 1971 года, но, так как это был полугодовой фрахт, то к причалу ставить нас не спешили, всё как в портах Советского Союза. Мы стояли на рейде Красной реки, которая в десятке километров от порта впадала в Жёлтое море.
В ночь на второе мая был совершён первый налёт американских самолётов на порт Хайфон. Кроме советских торговых судов, у причала и на рейде стояли польские, болгарские, китайские морские суда и суда других суверенных государств. Был сезон дождей, который сопровождался сильными грозами и почти непрекращающимися молниями. Но взрывы и зарево от них, которые разбудили нас, очень сильно отличались от разрывов и света природного происхождения. Я сразу поняла, что началась бомбёжка. Мы все выбежали на верхнюю палубу и, навалившись на борт, вглядывались во тьму. Над нами очень низко пролетали самолёты и почти рядом с бортом, безобидно булькая, ложились снаряды, выпущенные самолётом. Было непонятно, кому они предназначались, ведь кругом стояли мирные морские суда.
Вдруг на окраине города раздался сильный взрыв. Зарево от него осветило весь город. Как мы потом узнали, это взорвали нефтехранилище. Через несколько секунд тёплая взрывная волна, дошедшая до нашего теплохода, легонько оттолкнув нас от борта. Гул, взрывы, стрельба, булькающие по воде снаряды – всё это создавало чувство какой-то нереальности.
Утром следующего дня я сидела на шезлонге на верхней открытой палубе. Вдруг вижу: мимо меня бежит начальник радиостанции и говорит мне, что сейчас начнут бомбить. Спрашиваю, почему он так решил. «Посмотри на небо», – говорит. Смотрю вверх, а там всё небо в белых полосках – это следы от едва видимых самолётов. Впоследствии белые полоски на небе станут предвестниками очередной бомбёжки. Мне кажется, не прошло и минуты, как послышался страшный нарастающий гул от пикирующих самолётов.
Я всегда, когда смотрела фильмы о войне, связывала этот режущий уши звук с падающими бомбами. Но, оказывается, такой звук издают пикирующие самолёты, потому что бомбы сбрасывались с небольшой высоты, и они практически сразу же взрывались, попадая в цель. Американские лётчики бросали бомбы со снайперской точностью.
Как-то во время налёта к борту нашего теплохода «под шумок» пришвартовалось китайское судёнышко, вооружённое крупнокалиберным пулемётом советского производства образца времён Великой Отечественной войны, и открыло стрельбу по пролетающему на малой высоте самолёту. Это было очень похоже на провокацию. Тут же по судовой радиосвязи раздалась команда капитана: «Отрубить швартовы китайца», – что было немедленно сделано, и китайское судёнышко стало быстро относить течением от нашего борта. Но выстрелы были замечены американцами. Мы знали, что такие выходки они не прощают.
Не прошло и минуты, как с левого и правого борта нашего теплохода раздались два мощных взрыва. Мне показалось, что нашу «Зею» на метр подбросило над водой.
Поднялся огромный столб воды с илом. Говорят, нас спасло то, что бомбы взорвались на дне реки, погасив ударную силу многочисленных осколков, которыми была усыпана вся палуба. Моряки с соседних судов, стоявших на рейде и ставших свидетелями этих взрывов, решили, что «Зея» погибла. Но, когда столб воды с поднятым со дна илом опустился, все, как потом нам говорили, не поверили своим глазам – «Зея» стояла на своём месте.
По внешней связи со всех наших теплоходов шли вызовы: «Зея», ответьте, сколько убитых и раненых». Наш радист от шока не мог ещё прийти в себя, потому что он был в радиорубке и видел, как с самолёта падали и взрывались бомбы. Успокоившись, он стал отвечать, что у нас нет ни убитых, ни раненых. Но к нам уже спешили санитарный и пожарный катера. До сих пор я храню дома страшные сувениры – несколько осколков от тех самых бомб.
Наше, то есть советское присутствие во Вьетнаме, было представлено ограниченным контингентом военных советников – специалистами по испытанию ракет «земля-воздух», как я потом, много лет спустя, вычитала в газете. Любые перемещения советских специалистов сразу же становились известными американцам. Об этом свидетельствовал и следующий факт.
Когда мы уже стояли у причала, ночью рядом с «Зеей» пришвартовался теплоход «Гриша Акопян».
Рано утром, как всегда, я включила рацию в кают-компании. В это время обычно на чисто русском языке передавалась информация о дислокации судов на рейде и у причала. Вдруг слышу: «Сегодня ночью шла разгрузка теплохода „Гриша Акопян“, на борту которого находились танки». О грузах такого рода вслух не принято было говорить, мы узнавали о них по надбавкам к зарплате, и такие надбавки острые на язык моряки прозвали «гробовые». Мы на «Зее» иногда тоже получали такие надбавки.
Мы поверили, что в трюмах «Гриши Акопян» была не мука по тому, как быстро прошла разгрузка. Обычно с грузами такого рода, как мука, рис приходилось ждать разгрузки неделями, а тут за сутки справились.
Налёты на Хайфон проводились с регулярной периодичностью, в одно и то же время три раза в день. Во время налётов свободные от вахты члены экипажа (наиболее любопытные, которым относилась и я) поднимались на верхнюю палубу и, надев чёрные очки, смотрели в небо, стараясь сосчитать количество самолётов, участвующих в бомбардировках. А их количество иногда достигало двадцати. Мы были уверены, что нас обстреливать не будут, так, если промажут…. Да и на нашем маленьком судёнышке и спрятаться-то было негде. Палубы других стоящих рядом теплоходов были безлюдны. Мы наблюдали, как наши ракеты, поднявшиеся откуда-то из глубины джунглей, преследовали самолёты. Зрелище неописуемое.
Самолёты, управляемые асами, выписывая сложные фигуры, уходили от ракет. Но бывало, что ракета достигала цели, и тогда мы видели многочисленные фрагменты сбитого самолёта, падающие, как в замедленной съёмке, на рисовые поля или в реку, где на рейде стояли многочисленные суда.
Нам рассказывали вьетнамцы, что если сбитый лётчик на своём парашюте попадал в руки мирных крестьян, работающих на рисовых полях, у него не было шансов выжить. Его или насмерть забивали мотыгами или просто разрывали на части, потому что не было вьетнамских семей, где бы ни погиб хотя бы один человек. На улицах Хайфона мы видели много детей-калек, пострадавших от напалма или бомб.
Вьетнам 1970-х гг. «Долетался». Американский самолёт, сбитый в небе Вьетнама.
Вечером того же дня, когда прибыл «Гриша Акопян», мы впятером отправились с визитом на прибывший теплоход по приглашению четвёртого механика, большого почитателя песен русских эмигрантов. Некоторые кассеты мы переписали себе.
Ночью «Гриша Акопян» должен был следовать под погрузку углём в порт Камфа, это шесть часов нашего хода от Хайфона. Мы тогда и предположить не могли, что через сутки мы вновь будем на борту «Гриши Акопяна», что с ним случится беда и что наша «Зея» пойдет на помощь. В порту Камфа американцы настигли пришедший под погрузку теплоход, ракета прицельно попала в каюту четвёртого механика, где накануне мы так прекрасно провели время.
О том, что стряслась страшная беда, мы узнали в полночь: на одном из наших советских теплоходов поймали «SOS» с «Гриши Акопяна».
Быстро был собран совет из капитанов наших судов, стоявших в порту и членов торгового представительства порта Хайфон, на котором было решено отправить на спасение людей и теплохода «Гриша Акопян» нашу «Зею». Почему выбор пал именно на нас, можно было только догадываться. Во-первых, из-за сравнительно малой осадки теплохода – ведь фарватер реки был уже заминирован, во-вторых, из-за малочисленности экипажа. Случись что – будет меньше жертв (для сравнения: на теплоходах класса «пионер», к которому относился «Гриша Акопян», экипаж состоял примерно из 40 человек, на нашем теплоходе было 27 человек).
В Камфу шли всю ночь. Теплоход вошёл в фарватер порта Камфа утром, и мы сразу увидели поднимающийся вверх столб дыма. Фарватер проходил между скалистыми берегами небольшого залива, который был уже заминирован. По курсу следования «Зеи» стояли одиночные скалы в виде больших столбов. Из-за такой скалы появилась вьетнамская лодка-джонка, с которой махали красным флагом, предупреждая об опасности.
Наш капитан, Виталий Евстихеевич Белов, собрал экипаж и предложил самим сделать выбор: либо возвращаться назад, либо следовать дальше по заминированному пути и спасать теплоход и экипаж. Но мы уже видели дымящийся теплоход, поэтому даже и мысли не возникало о возвращении, и «Зея» продолжила путь. И тут появились американские самолёты, которые продолжили минирование фарватера глубинными бомбами; те падали прямо по пути нашего следования, иногда попадая на скалы, и тут же взрывались. Все не занятые члены экипажа собрались на верхней палубе в спасательных жилетах на случай попадания снаряда на теплоход. Но, видимо, американцы пока не планировали бомбить нас. Мы пришвартовались бортом к причалу, а носовой частью к терпящему бедствие теплоходу. К своему удивлению, мы не обнаружили экипажа. На берегу никого не было. Как потом нам объяснили вьетнамские товарищи, во время налёта на порт, который и портом-то можно было назвать с большой натяжкой, так как там стоял только один «Гриша Акопян», капитан был ранен, боцман убит, а весь экипаж направлен вглубь материка.
У нас была прямая связь с Москвой, которая осуществлялась через помполита (помощника капитана по политической части). Нам сообщили, что мы должны дождаться экипаж теплохода «Гриша Акопян» и взять его на свой борт.
На «Зее» развернули шланги для тушения пожара, но пришлось сначала остудить палубу: она была раскалённой, потому что в трюме горел уголь. Тушили огонь сразу с нескольких точек – с берега и на самом теплоходе. Позднее подошли вьетнамские рабочие порта и стали помогать нашим морякам с берега. Вдруг из Москвы мы получили приказ немедленно покинуть порт, так как американцы стали угрожать нам. Вокруг наших судов продолжалось минирование.
Мы вынуждены были уйти, не выполнив своей главной задачи; о судьбе экипажа не было никаких известий. Позже нам сообщили, что экипаж был доставлен на теплоход «Переславль-Залесский» и отправлен на Родину, что оказалось неправдой (если верить историку А. Розину). Тем же путём, по заминированному фарватеру, мы вернулись на внешний рейд порта Хайфон.
Те суда, которые стояли в самом порту Хайфона, простояли там почти год, пока реку не очистили от мин наши тральщики.
Однако, нам было приказано возвращаться в порт. Это известие нас неприятно удивило, потому что пройти туда уже было невозможно. Сам порт усиленно бомбили, а берег обстреливали подошедшие на расстояние выстрела американские корабли, причём так, что мины и снаряды со свистом пролетали над нашими головами. Самолёты, поднявшиеся с авианосцев и бомбившие порт, тоже пролетали над нами и туда, и обратно. Было страшно, особенно когда самолёты, отбомбившись, возвращались на авианосец. Именно отбомбившийся самолёт, получивший повреждение, дал пулемётную очередь по стоявшему на рейде танкеру «Певек». Снаряды попали в надстройку, там, где были расположены каюты команды, очередь прошила каюту, где находились четыре женщины, говорили, что их всех зацепило.
Над береговой частью стоял чёрный дым. С берега на теплоходы, которые скопились на внешнем рейде, а их было около двадцати, летели птицы, многие из которых не долетали до судов и падали в воду. Мы, перевалившись через борт, подставляли им руки, и они, обессиленные, садились прямо на ладони. Так мы простояли несколько дней.
Наконец получили долгожданный приказ – покинуть порт. Мы уходили почти последними, после нас ушёл только «Переславль-Залесский». Наше судно перефрахтовали, и мы на полгода получили новый порт приписки – Гонконг. Выходя из Тонкинского залива, мы наткнулись на военный американский корабль, который, направив на нас свою носовую пушку, заставил остановиться. Не знаю, сколько бы продолжалось это противостояние, если бы не наша старшая коллега Антонина Фёдоровна. Она велела надеть девчонкам, а нас всего с ней было трое, яркие платья и выйти на палубу, что мы и сделали, чем привели в ужас старшего помощника капитана, но мы увидели оживление напротив. Американцы помахали нам руками, мы им ответили. Мы поняли, что по девчонкам стрелять из пушки они не будут.
Через несколько дней в районе Филиппинских островов мы встретили американский авианосец, который шёл из Вьетнама на отдых в Сингапур. Получилось так, что мы оказались на встречном курсе и от нас, конечно, потребовали свернуть, потому что эту громадину сопровождала большая охрана – палубные вертолёты и самолёты, корабли и подводная лодка, которая по этому случаю всплыла.
Наш капитан, не реагируя на сигналы, продолжал следовать своим курсом. Почтенный наш капитан превратился в азартного взбалмошного мальчишку, который наотрез отказался выполнять указания какого-то там американского адмирала. И мы увидели, как вся эта громадина стала сворачивать с нашего курса. А что им оставалось делать – мы находились в нейтральных водах, и никто нам не указ; и мы, такие гордые, прошли рядом, смотря на них не сверху вниз, а наоборот, снизу вверх. Это была наша маленькая месть за всё, что нам пришлось пережить. Так закончилось наше участие во вьетнамских событиях 1972 года.
P.S. Когда в мае 1973 года мы вернулись во Владивосток, первыми, кто вошёл на борт «Зеи», были сотрудники Комитета госбезопасности. Не знаю, с кем и о чём они беседовали, но лично у меня они поинтересовались, фотографировала ли я в Камфе. У меня был фотоаппарат «Киев», но перед заходом во Вьетнам все те, у кого были фотоаппараты, сдали их помполиту в сейф. Такое существовало строгое правило. В Камфе, когда тушили пожар, кто-то из ребят принёс мне мой фотоаппарат и сказал: «Фотографируй». У меня было более десятка свободных кадров, и они все получились.
Конец ознакомительного фрагмента.
